Недавно был опубликован первый доклад «Столетнего исследования» Стэнфордского университета. Исследователи поставили цель исследовать и предсказать главные тренды использования и развития искусственного интеллекта. Почти из пятидесяти страниц доклада только одна была связана с проблемой массовой автоматизации труда, и это в то время, как совсем недавно компания Foxconn, которая является поставщиком электронных компонентов для Samsung и Apple, сообщила о том, что заменила шестьдесят тысяч работников на более экономичных сотрудников - роботов.
Ситуация связана даже не с будущим в глобальной перспективе, а о том, что происходит в настоящий момент: склады Amazon уже  укомплектованы автоматами-кладовщиками, виртуальными секретарями,  составляющими график  для продвинутых топ-менеджеров, букинговыми онлайн-сервисами, расчищающими недорогие офисные помещения в крупных городах. Следуя закону Мура, технологии все быстрее развиваются и не оглядываются на людей, которые остаются без работы. Нужно ли нам ожидать, что настанет утопическое будущее, и пессимистичные сценарии киберпанка — это, то к чему пора начать готовиться ?
 
Дихотомия отношения людей к труду обнаружилась в тот момент, когда к традиционному списку «проблем белого человека» прибавилась ещё одна проблема:  появились роботы, которые могут заменить на рабочем месте живых людей. Конечно, с одной стороны, многие из нас мечтают перестать делать нелюбимую работу ради выживания в капиталистической экономике и «начать жить для себя - настоящей жизнью», но с другой стороны, если мы лишимся необходимости работать, трудиться, есть риск, что мы потеряемся в водовороте сиюминутных удовольствий и утратим самих себя. Безусловно, при условии, что роботизированное будущее окажется безоблачным и мы не будем вынуждены работать и станем бездельничать в мире, где всем управляют большие могущественные корпорации.
Эта проблема только на первый взгляд представляется нам современной, но по сути  автоматизацию обсуждают еще издавна:  Аристотель в своей «Политике» писал, что состояние жизни человека сильно зависит от того, что умеют делать машины, которые человек создал. Прошло больше тысячи лет с того времени, как умер древнегреческий философ, прежде чем люди сделали первый по-настоящему серьезный шаг навстречу автоматизации — в Великобритании совершилась промышленная революция. C того времени производство развивается в рамках будто бы бесконечного цикла: возникают новые машины, выпуск продукции увеличивается, уменьшается её себестоимость, умирают профессии, рождаются профессии. Все агенты рынка выигрывают: капиталистам достается большея прибыль, потребителям — более дешёвый и качественный товар. Луддиты, которые крушили станки в XIX веке, не могли вообразить, что их потомки массово займутся такими вещами как гейм-дизайн, маркетинг или фитнес-тренинг.

Чем сегодняшняя ситуация отличается от всего, что было до этого?

РоботыМайкл Осборн и Карл Бенедикт, авторы доклада «Будущее занятости», из Оксфордского университета утверждают что 47 % американских рабочих мест уже сейчас могут быть в той или иной мере автоматизированы, и реальность подтверждает их опасения. Уже сейчас не редкость и даже в России такие вещи как электронные кассы самообслуживания в  кинотеатрах и «Макдоналдсах», осталось только дождаться появления роботов-поваров, которые будут способны автоматически собрать гамбургер — такие работы уже разработаны Momentum Machines. Uber и Google уже активно проводят тестирования самопилотируемых автомобилей, тогда как сингапурские конкуренты уже выпускают подобные автомобили на городские дороги. Три миллиона человек, которые заняты в сфере автоперевозок только в одних США, могут вполне начинать беспокоиться.
Человеку трудно что-нибудь противопоставить роботу в том случае, если речь идет о максимизации прибыли. Людям необходима заработная плата, отпуск и они могут случайно пораниться на производстве или уйти в декрет, оставив при этом своего работодателя в убытке. Роботы же мало того что не интересуются трудовым правом — трудись хоть круглые сутки, — они помимо всего прочего делают свою работу качественнее, потому что допускают меньше ошибок, чем живые люди, не упоминая уже о прокрастинации. При всех характерных особенностях низкооплачиваемой работы — монотонности, регламентированности, отчуждённости, — может показаться, что роботы на рабочих местах совершают одолжение и работникам, и работодателям, — у первых будет больше свободного времени, а прибыли последних возрастут. Это если мгновение позабыть, что их интересы полностью противоречат друг другу.
По разным данным, только в одном Китае сто пятьдесят миллионов человек работают на фабриках, зарабатывая от одного до двух долларов за один рабочий час. В куда менее развитой Эфиопии 85 % трудящихся могут быть уволены и очутиться на улице при радикальной модернизации производства. Так что произойдет, если сократить многие миллионы жителей третьего мира, лишив эти страны статуса глобального заводского цеха, и отдать производство деталей для смартфонов, автомобилей, мебели, бытовой техники и многих разнообразных товаров общего потребления фабрикам с автоматизированными работниками? Возможно, при такой раскладе волна мигрантов, хлынувшая в Европу в 2015 году, покажется нам просто каплей в море по сравнению с теми потоками людей, которые хлынут из стран новой безработицы. Вероятно, и современные масштабы мирового терроризма запомнятся нам как светлая пора почти полной безопасности.
Это предположение подтверждает профессор экономики из Массачусетского технологического института Дэвид Отор, который исследует влияние на неравенство глобализации  и новых технологий: «Автоматизация может сильнее повлиять на развивающиеся страны, чем на богатые». Их основной вклад в мировую экономику — это дешёвая рабочая сила. Китайцы, филиппинцы и камбоджийцы работают на фабриках высокотехнологических гигантов, индийцы доминируют в отрасли техподдержки, вынужденно говоря с «правильным» акцентом, чтобы их слова могли разобрать англоговорящие клиенты. Не стоит забывать и о том, что развивающиеся страны «глобального юга» поставляют мигрантов в развитые государства, где те делают работу, которая невостребована среди местного населения. Автоматизация поможет странам первого мира полагаться на свои ресурсы, им нужно будет намного меньше товаров и услуг из развивающегося мира — это «уничтожит относительное преимущество развивающегося мира», решает американец. Имея технология и патенты, богатые страны сумеют преумножить богатство, продавая права на использование технологий, в то время как развивающиеся страны что-то вряд ли от этого выиграют.

10 путей выхода из технологическо-экономического тупика

Мнение авторов доклада «Технология 2.0» из Оксфордского университета и американской группы инвестиционных и банковских институтов Citi
1.    образование
2.    минимальный доход
3.    отказ от прогресса
4.    активная политика трудового рынка
5.    продвижение предпринимательства
6.    повышение налогов на капитал
при снижении налогов с труда
7.    сниженные налоги для малоимущих
8.    большие налоги для обеспеченных
9.    стимуляция спроса
10.    продвижение иммиграции


 Йоханнес Юттинг, менеджер объединения исследователей статистики развития в XXI веке (PARIS21), и Кристофер Гэрроуэй, который отвечает за экономические вопросы Конференции ООН по торговле и развитию (UNCTAD), в докладе для Всемирного экономического форума в Давосе советует странам с развивающейся экономикой обратить внимание на открытые и большие данные: «Если данные — это двигатель революции роботов, их надо использовать, чтобы защищать тех, кто проиграет от появления новых технологий». Данные могут стать важным инструментом для предпринимателей из развивающихся стран, которые хотят удержать долю в глобальной экономике. Как пример авторы доклада приводят китайскую корпорацию Alibaba, связывающую малый и средний бизнес с мировыми рынками.
Есть и другое решение — американская аналитическая фирма Panjiva, которая позволяет предпринимателям находить новых поставщиков и импортёров продукции. Азиаты, к примеру, сумеют находить для себя роботизированные фабрики в Германии и использовать их услуги, не покидая арену международной торговли. Подобные высокотехнологичные подходы, с одной стороны, уже осуществимы для многих азиатских экономик, что и показывает Китай, но всё равно потребуют вложений в образование для выпуска рабочих с определённым набором знаний и навыков для эффективной работы с данными. Это также потребует развития законодательной базы в развивающихся странах, где особое внимание нужно уделить защите корпоративных и персональных данных.
Пока нет оснований рассчитывать на наступление радужной эры беззаботной безработицы  даже в странах «золотого миллиарда». The Economist подсчитал, что при современном уровне социальных выплат безусловный доход в США составит десять тысяч долларов в год. Да, при более активной автоматизации производства этот доход сможет увеличиться, а цены на продукты — уменьшиться, но не стоит ждать, что он возрастет до нормального уровня без перехода к более высокому налогообложению. Отрицательный подоходный налог, как полагают в издании, станет «более практичным  и менее элегантным» решением. Безусловный доход — это ещё и съезд на обочину по дороге к глобализации. Практикующие универсальные выплаты государства ужесточат свои иммиграционное законы, чтобы не произошло повальное переселение народов — в страну поедут за бесплатным сыром и сядут на чемоданы те, кто не пожелает предоставлять его первым из собственного кармана.

Автоматизация слепа к цвету воротничка

РоботДля того чтобы адекватно вообразить современный этап развития технологий, стоит добавить, что деятельность юристов, финансистов, журналистов и даже врачей уже отчасти автоматизируется . Как говорит учёный из Стэнфорда, автор книги «Людей просим не беспокоить» Джерри Каплан: «Автоматизация слепа к цвету воротничка».
Должности, имеющие высокую ответственность и требующие глубокой экспертизы всегда подвержены влиянию человеческого фактора. Дежурящий врач может пропустить очень важный симптом у человека, которого привезли на скорой, учитель может быть неуравновешенным социопатом, а судьи часто принимают более мягкие решения, когда у них наполнен желудок, что подтвердили научные исследования (Danziger et al. 2011). Человеческий фактор может стать одной из самых важных причин, почему та или иная деятельность затронет автоматизация.
В области финансовых технологий возникают алгоритмы, которые могут заменить людей, которые «на данный момент зарабатывают 350–500 тысяч в год». Так говорит Дэниел Нэдлер, создатель алгоритма Kensho, в интервью для издания Tech Insider. Kensho — это аналитическая программа, которая выполняет работу финансовых исследователей и аналитиков. Нужно ввести интересующее событие в поисковую строку  — Нэдлер предлагает пример «война в Сирии», — и, собрав нужые данные, экспертная система делает доклад о том, как событие повлияло на различные экономические показатели: цены на нефть, газ, золото,курсы валют и так далее. Анализ Kensho учитывает такие события, как «природные катастрофы,  корпоративные доходы, политическое развитие, выпуск продуктов и разрешение лекарств федеральными службами». Подобные исследования «раньше занимали дни, наверное, 40 человеко-часов». Прочие финансовые алгоритмы, в том числе Betterment, Wealthfront и Nutmeg, предлагают услуги инвестиционных консультантов. Очень богатые, безусловно, до сих пор предпочитают людей в качестве персональных финансистов — они лучше понимают поведение людей и могут отговорить своих клиентов принимать глупые решения. Но это уходит чуть дальше сферы инвестиций, с задачами в рамках которой роботы очень хорошо справляются — с доступом к индексам и фондам компьютер разрабатывает необходимую программу долгосрочных инвестиций мгновенно.
Приложение DoNotPay — пример автоматизированного труда юристов. Пока оно справляется лишь с делами о штрафах за неправильную парковку, но создатель уже работает над алгоритмом для помощи тем, кто хочет получить политическое убежище. Работу по поиску и изучению предыдущих дел — очень важный этап деятельности адвоката в странах с англосаксонским правом, которой до сих пор занимались помощники юриста из числа выпускников дорогих юридических школ, — теперь тоже могут выполнять алгоритмы.

 Незанятый в традиционном смысле слова алгоритм, в отличие от перегруженных работой врачей, изучает последние исследования в области медицины и на их основе выдает своё экспертное мнение. У онкологов на такое решение ушло бы две недели.
Современным врачам противопоставляют самообучаемый суперкомпьютер компании IBM — Watson. Свою известность он обрел, когда при помощи гигантской базы накопленных знаний сумел победить мастеров телевизионной игры Jeopardy (мы данный формат знаем как «Свою игру»). По данным Forbes, только в 2013 году Watson ознакомился с 605 тысячами медицинских статей и проработал более 14 тысяч часов, оказывая помощь клиникам, все время увеличивая свою результативность. Недавно Watson понадобилось десять минут, чтобы диагностировать очень редкий случай лейкемии у пациента. В отличие от перегруженных работой врачей, незанятый в традиционном смысле слова алгоритм, занимается последними исследованиями в области медицины и на их основе выдает своё экспертное мнение. У онкологов на такое решение ушло бы две недели. Что так же важно, у Watson нет предрассудков и прочих отрицательных качеств, которые свойственные людям и которые могут повлиять на результат. Эндрю Макафи, ещё один экономист из Массачусетского технологического университета и соавтор книги «Вторая эпоха машин», считает, что Watson «если пока и не лучший диагност в мире, то скоро точно им станет»: при одинаковых вводных данных он делает одинаковые диагнозы, чего часто трудно добиться его коллегам-людям; он почти бесплатный — деньги нужны будут только для его создания; Watson можно пользоваться в любой точке планеты, где имеется доступ к компьютерному устройству и интернету, что поможет улучшить качество медицины в тех местах, куда нога белого человека предпочитает не ступать.
Творческая деятельность может оказаться последним бастионом труда на пути роботов. Кроме фактической составляющей — создание чего-то, что до этого не существовало, — её результат имеет и эмоциональную ценность, которая возникает из индивидуального опыта создателя. Но система Quill разработана компанией Narrative Science для того, чтобы оспорить эту гипотезу. Она может создавать структурированные тексты на основе больших массивов данных, которые сама же находит в интернете. Пока автоматизируются самые стандартные формы письменных заметок (такие например как сообщения о погоде), но прогресс в обработке естественных языков позволяет предположить, что этим роботы-журналисты не ограничатся. Сейчас их работа помогает освобождать журналистов от создания «дежурных» текстов, что освобождает для них больше времени на работу с материалами, которые требуют глубокой проработки.
Нейросети уже могут имитировать работы Ван Гога (и всё большей популярностью пользуется жанр изобразительного искусства инцепционизм с его психоделическими формами), писать фуги и даже создавать сценарии для фильмов, где снимаются звёзды сериалов HBO. В конкурсе романов, прошедшем в Японии в мае 2016 года, принимали участие одиннадцать работ, написанные искусственным интеллектом, и одной из них даже удалось пройти дальше первого тура. Сатоси Хасэ, один из организаторов конкурса, отметил, что книга была «хорошо структурирована», но в ней были «некоторые проблемы», в том числе недостаточная проработка персонажей. Чем не отзыв о рукописи писателя-новичка?
Для того чтобы перестать копировать или интерпретировать чужие работы и начать по-человечески творить, у робота, как считает Гарольд Коэн, художник и профессор из Университета Калифорнии — Сан-Диего, должно развиться самоопределение: «Без этого машины никогда не будут творить в том же смысле, что творят люди». Только опыт, который человек переживает, и то, как он его видит через призму окружающих явлений, позволяют добиваться глубины и осмысленности предметов искусства. Настолько очеловеченных роботов увидят в лучшем случае наши дети.

Перспективы трудоустройства

Роботы и людиТридцать лет назад наше время представляли совершенно иначе: семьи перемещаются на летающих автомобилях, одежда сама подбирает нужный размер, а каждый уважающий себя подросток покоряет городское пространство на ховерборде. Мечтатели начала XX века воображали человеческие базы на Луне. Они, как и многие, кто сейчас заявляет, что уже пора готовить наши рабочие места для прихода роботов, не учитывали, что, кроме технологий, существуют ещё и политика с экономикой. Не зарабатывая денег, люди не приобретают товары, производимые роботами — для чего тогда его производить?
Суждения экономистов-экспертов сходятся: история демонстрирует, что при значительном технологическом рывке нужно ожидать кратковременный рост безработицы, за которым следует всплеск новых, ранее невообразимых возможностей и, соответственно, рабочих мест. Когда с широким распространением самоуправляемых автомобилей перестанут нужны быть водители, станут нанимать контролёров, диспетчеров и механиков, чтобы обслуживать машины. Роботы на предприятиях не смогут сами себя чинить, по крайней мере, на начальном этапе, поэтому, уволив работников конвейера, завод объявит набор ремонтников. Любому алгоритму понадобятся обновления и постоянный надзор, где без людей обойтись не получится. Замещённый автоматом специалист по продажам сможет устроиться в фирму, продающую эти самые автоматы.
Фантастические персональные ассистенты с интеллектом уровня Саманты из фильма «Она» ещё не появились, так что влюбляться в роботов нам пока рано. Даже нынешние виртуальные помощники пока сами нуждаются в нашей помощи. Время, когда люди смогут доверять роботам так же, как другим людям, настанет нескоро. Именно поэтому особенно будут цениться профессии, предполагающие человеческий контакт — сферы социальной работы, медицинского ухода и преподавания. Уже сейчас исследовательский центр Deloitte отмечает, что за последние 20 лет число занятых в сфере вспомогательного больничного персонала выросло в девять раз, ассистентов при кафедрах — в 5,8 раза, в сфере ухода за больными — более чем в 1,5 раза. Эндрю Ренс, южноафриканский активист и глава фонда Shuttleworth, занимающегося проблемой открытости информации в мире, предполагает, что увеличение степени вовлечённости роботов в нашу жизнь спровоцирует обратную реакцию и у некоторых может проявится ещё более чёткая потребность доказать, что люди могут обходиться и без машин — начнут образовываться сообщества machine-free: энтузиасты «попробуют вкусить жизнь, абсолютно свободную от роботов, отказываясь в нормальных ситуациях даже от GPS».
 
Исследователи пришли к выводу, что 45 % занятий могут быть переданы роботам уже сейчас. Менее 5 % профессий автоматизируются в полной мере благодаря существующим технологиям, тогда как 60 % могут быть автоматизированы частично.
Для новой экономики, в рамках которой технологии замещают на рабочих местах не только работников ручного труда, но и квалифицированный персонал, понадобится переосмыслить систему образования. Говард Рейнголд, интернет-социолог, писатель и консультант, верит, что для людей останутся профессии, где требуется думать и знать. Но система образования в большинстве стран мира, по его мнению, — это «ученики и студенты, сидящие за партами по рядам, которых учат быть смирными и заставляют запоминать то, что им сказали, готовя к жизни на фабрике образца XX века».
The Economist сравнивает процесс перехода к высокотехнологичной занятости с переходом, случившимся во время промышленной революции: на фабриках грамотность и умение считать играли серьёзную роль, потребность в обучении работников привела к введению в Британии всеобщего государственного образования, за её примером последовали и другие страны. Искусственный интеллект и изменение характера труда может привести к аналогичному эффекту, изменив систему образования на ту, которая предполагает большую гибкость и обучение так называемым soft skills, с которыми у роботов будет по определению плохо. Джеймс Хекман и Тим Каутц, сотрудники американского Национального бюро экономических исследований, верят, что образование должно тренировать упорство, общительность и адаптируемость, а также любопытство, которые уже высоко ценятся работодателями, а в мире с постоянно меняющейся картиной на рынке труда станут важнейшим преимуществом. Джоэль Мокир, профессор экономики из Северо-Западного университета (Эванстон, штат Иллинойс), замечает, что современная система образования способствует получению узкой специализации: «студенты учат больше и больше о меньшем и меньшем». Но в ситуации, когда знания теряют актуальность стремительно, самым важным будет умение перестроиться и выучить новое.
Консалтинговая фирма McKinsey исследовала потенциальное влияние автоматизации на американские рабочие места. Для этого она разбила распространённые профессии на две тысячи индивидуальных заданий и рассмотрела каждое из занятий под призмой 18 различных навыков, которые теоретически могут быть привиты роботам. Исследователи пришли к выводу, что 45 % занятий могут быть переданы роботам уже сейчас. Впрочем, менее 5 % профессий автоматизируются в полной мере благодаря существующим технологиям, тогда как 60 % могут быть автоматизированы частично, что приведёт к значительному переосмыслению профессии и преображению бизнес-процессов. Сотрудники банков, отвечающих за выдачу кредитов, например, займутся обработкой исключительных случаев, а рассмотрение стандартных дел передадут программам, что увеличит количество выданных кредитов, но не уменьшит качество работы банка. Важное наблюдение исследователей заключалось в том, что, несмотря на необязательность образования и специальных навыков для некоторых видов труда, они не подлежат тотальной автоматизации в ближайшее время. Так как автоматизации подвергаются прежде всего те виды работ, которые предполагают предсказуемую, подвергаемую математическому описанию физическую работу.

Технокоммунизм или антиутопия

ТехнокомунизмПереработанный классический лозунг «Фабрики — роботам, отдых — людям» точно описывает то, чего мы можем ожидать в случае занятия машинами всех рабочих мест и если они начнут производить достаточно, чтобы удовлетворить базовые потребности окружающих людей, а самим людям необходимо будет работать от силы 10–15 часов в неделю — контролировать качество продукции, например. Чем они будут заниматься в свободное время — зависит от их фантазии. Наступит эра «лакшери-коммунизма».
Карл Маркс и Бертран Рассел были уверены, что «наука, технологии и кооперация людей находятся на пороге освобождения человечества от бремени труда», а утопические проекты всегда предусматривали минимальную обязательную работу для жителей. Проблем у этой концепции много: работа для людей — это не только обмен трудовых ресурсов на денежные, но и источник удовлетворения духовных потребностей, социальный лифт и место для социализации. Более того, она не учитывает хорошо известную проблему ограниченности ресурсов. Безмерное потребление несопоставимо с сохранением окружающей среды (а сама по себе здоровая окружающая среда — одна из людских потребностей), однажды придётся выбирать: либо dolce vita, либо нетронутый озоновый слой.
Практически такая форма утопии труднодостижима, ведь для того, чтобы средства производства работали на людей, их придётся «экспроприировать» у капиталистов. Нарушение прав на собственность — не лучшее начало для новой эры в истории человечества.
Антиутопические сценарии роботизированного будущего давно стали приманкой для создателей научно-фантастических фильмов: там миром правят могущественные корпорации, а люди либо живут в подземных гетто, либо, как в «Матрице», вообще спят летаргическим сном на специальных фермах. Второй сценарий, более вероятный, учитывая несовершенство искусственного интеллекта в сравнении с человеческим, рассматривает  Джон Ланчестер, писатель и критик. Он обращает внимание на то, что весь доход от роботов, таких как беспилотные автомобили, например, осядет в кармане корпорации, их создавшей, а люди, заменённые роботами, будут получать меньшую плату, так как часть их труда автоматизирована. «Мир автомобилей без водителей будет бесспорно прекрасен, но одновременно будет и миром, где владельцам этих машин будет житься намного лучше, чем тем, у кого их нет. То же самое, что и сегодня, только еще хуже».
Прежде чем выходить на улицы с демонстрациями, впрочем, стоит учесть, что аккумулированного капитала и абсолютной автоматизации производства для захвата власти недостаточно — необходима цепь определённых событий, способная дискредитировать государство как эффективный инструмент организации общества. Кроме создания частных армий, корпорациям потребуется расширить спектр своих услуг, чтобы удовлетворить потребности людей, живущих в контролируемом регионе. В таком случае, однако, не желающие тратить ресурсы на людей корпорации могут подключить их к виртуальной реальности, а сами будут выкачивать земные богатства. Знакомый сценарий?
Более реалистичный вариант: привычная для нас жизнь станет чуть лучше. Вырастут стандарты жизни, появятся новые профессии, увеличатся зарплаты и покупательная способность. Да, вероятно, не получится построить карьеру повара в «Макдоналдс», а Uber заменит свой автопарк на самоуправляемые автомобили. Но у временно оставшихся без работы будет возможность высказать свои претензии к миру понимающему искусственному интеллекту. Не исключена ситуация, где мы станем чуть более трансгуманистичными, чем сейчас.