Традиционная школа доживает последние годы, уверены организаторы форсайта «Образование 2030». Сегодняшняя школа ― это «камера хранения детей». Причем «цифровые» ученики по многим вопросам компетентнее своих «аналоговых» учителей. Не спасают традиционную школу даже миллиарды рублей, которые государство сегодня тратит на «создание информационной среды в школах» (или делает вид, что создает). Ноутбуки от Apple, закупаемые для первоклассников, проблему не решают. Система должна догнить и отмереть, а на ее месте возникнуть новая ― цифровая, верит Дмитрий Песков, один из организаторов форсайта.
Три главных направления нового образования
Что это ― «цифровая школа»? В начале 2012 года американское «Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам» (DARPA) запустило программу «Доминирование в образовании». Как сообщается на сайте Агентства, солдаты будут быстро и качественно осваивать физические и умственные навыки с помощью «цифровых наставников». Причем будут изучать не просто информацию, а принципы, на которых эта информация строится, поэтому овладеют знаниями на уровне опытных специалистов. Только сделают это в разы быстрее тех, кто учится по традиционным программам.
Стоит упомянуть, что DARPA создавалось в конце 1950-х годов в ответ на запуск Советским Союзом первого искусственного спутника Земли. Власти США поручили сотрудникам Агентства впредь удерживать технологическое превосходство вооруженных сил США и следить за любыми перспективными разработками потенциальных противников. Интернет, мобильная связь, GPS ― все это появилось не без помощи DARPA.
Американцы, по словам Пескова, готовы вкладывать деньги в три ключевых образовательных тренда. Все три направления отражены и в российском форсайте, хотя он прошел на год раньше, чем DARPA объявило о запуске «образовательного подразделения».
Первое ― комплексные симуляторы деятельности. Американцы устроили соревнование между пилотами истребителей с семимесячным курсом на симуляторах и курсантами регулярной трехгодичной подготовки. Победили «желторотые» симуляторщики. В форсайте «Образование 2030» Песков с коллегами тоже говорят о «виртуальных тренажерах опасных ситуаций» и прогнозируют, что ближе к 2020 году учебные системы на основе дополненной реальности станут привычным делом.
Второе ― компьютерные игры. Песков отмечает любопытную формулировку американцев: «компьютерные игры как единственный вид человеческой деятельности, способный поддерживать уровень внимания по мере усложнения ситуации в течение многих часов».
Третье ― массовый анализ паттернов обучения. Пескову это направление кажется самым интересным. О чем речь?
― На большинстве сайтов установлены счетчики, например, Google Analytics, которые фиксируют ваши действия, а потом выдают массовую статистику владельцу сайта, ― объясняет он. ― Действия в играх можно подсчитывать точно так же. Вы играете, а какой-нибудь Game Analytics подсчитывает, например, сколько монстров вы убиваете за минуту, как быстро перемещаете мышку, как быстро принимаете управленческие решения, как быстро считываете текст.
Дальше эти паттерны можно собрать, проанализировать и на их основе создать персональную карту способностей ребенка. Другими словами, как только ваш годовалый ребенок впервые берет в руки iPad и запускает игру, вы уже начинаете накапливать статистику о его способностях.
Почему игры лучше дисциплин
Чтобы случилась технологическая революция, нужны люди, которые будут готовы к изменениям. Нужны те, кто умеет жить и работать в среде «возрастающей неопределенности». Нынешние конвейерные формы образования к «неопределенности» не готовят, уверен Песков.
Vittra развивает дошкольников и школьников в обстановке свободы, технологий и мультикультуры.
― Эпоха дисциплин заканчивается, ― говорит он. ― Людям нужны компетенции, и бессмысленно получать их через дисциплины. Вы должны уметь решать довольно широкий, но проверяемый круг задач. А по какой траектории дойти до решения задачи, каждый выбирает сам.
Альтернативу конвейеру Песков видит в игровых формах. В игре человек ощущает себя более свободным и счастливым, чем в дисциплине. Школы будущего будут собирать «портфель профильных компетенций», а родители выбирать, по какой траектории развивать и специализировать своего ребенка.
Например, вы хотите, чтобы ребенок получил знания по истории. Изучать всю дисциплину ― долго. Но если взять только необходимые знания, то можно справиться и за три года. Причем ребенок будет изучать не изолированную дисциплину, а историю в связке с другими науками. Образовательные траектории и формы обучения в разных школах будут различаться. Единым может остаться только набор «образов идеального выпускника».
― Можно учить через «школогенезис», ― говорит Песков об одном из возможных подходов. ― Курс истории связан с курсами литературы, живописи, физики, химии, математики. За один год школьники проживают несколько столетий и в каждом учебном блоке носят одежду того времени, решают физические и математические задачи, как они тогда решались. Учат историю того времени. Изучают литературные произведения того времени. Ребенок проживает историю человечества за несколько лет школы. Тогда он понимает, как все развивалось, к чему пришло. У него скалывается комплексное представление. Это лишь один из подходов, но будут, очевидно, десятки других.
Может ли школьник самостоятельно выбрать, какие компетенции ему нужны? Вряд ли. Песков говорит, что первый набор компетенций выбирает семья, а потом вступают другие заказчики образования: сам человек, профессиональные сообщества, бизнес и государство (подробнее 2030 год: шесть трендов, пять заказчиков и шесть угроз ближайшего будущего).
Например, после нескольких лет учебы ребенок выигрывает математическую олимпиаду. К нему или к его семье обращается представитель бизнеса: «Мы готовы заказать вашему ребенку индивидуальную образовательную траекторию и оплатить это образование с тем, чтобы у нас был приоритет в последующем его найме на рынке труда». Точно таким же заказчиком может выступать государство: «Нам нужны врачи, военные, ученные».
Решает ли новое образование проблему, когда родители выбирают для ребенка профессию врача, а в итоге он становится художником? Отчасти эта задача будет решаться с помощью тестирования двух принципиально разных типов, считает Песков. Первое ― генетическое тестирование на предрасположенность. Не только к болезням, но и к профессиям. Вопрос неоднозначный с точки зрения этики, но при стоимости в несколько сотен рублей такими тестами станут пользоваться повсеместно, уверен Песков. Второе ― виртуальное тестирование. У родителей будет аналитический профиль всех основных способностей ребенка. Этот профиль будет формироваться автоматически в играх, о чем говорилось чуть выше.
Одновременно с этим обычным делом станут конкурсы на открытые инновации (озвучивается задача, назначается вознаграждение, участвует любой желающий). Зачатки этой системы уже сегодня можно видеть в шоу-бизнесе, говорит Песков. Множество конкурсов в формате «Америка ищет таланты» позволяют абсолютно любому человеку проявить свои способности.
― Представьте, что на таком конкурсе люди не только поют песни, но и решают инженерные задачи, ― продолжает Песков. ― Это тоже можно сделать красиво. И таких форм сегодня все больше. В правильно настроенной экономике талантливый человек приносит гораздо больше пользы, чем десятки менее талантливых. Поэтому глобальная борьба за таланты будет нарастать, а конкурсы ― лучший способ эти таланты вытаскивать на поверхность.
Три причины изменить вузы
Но «цифровая школа» бесполезна, если ее выпускник поступает в нынешний российский вуз. России нужен сильный частный технический вуз и столь же сильный частный вуз, дающий онлайн-образование. Если построить эту основу, то пользы будет больше, чем от любых инвестиций в обычный вуз, уверяет Песков.
Почему частный?
За последние двадцать с лишним лет в России возник частный бизнес, а система образования осталась государственной. В чем преимущества частного образования? Оно более гибкое, способно быстро договариваться с бизнесом и самое главное ― оно особенно чувствительно к издержкам, считает Песков. Нынешние вузы тратят почти весь бюджет на раздутый административный аппарат. А владелец частного вуза ориентируется на четкий результат, снижает издержки и понимает, что развитие требует вложений. Вузы могут стать средним бизнесом, который «продает» итог своей работы ― своих студентов.
Поступать в частный вуз можно и за бюджетные деньги. Государство с этим уже согласилось. Общая система образования может оставаться бесплатной, считает Песков, но у экономики есть конкретные потребности, которые надо удовлетворять, в том числе через частное образование. Иначе у государства просто не будет денег на бесплатное высшее образование.
Почему технический?
Сегодня Россия в лице государства пытается догнать поезд, с которым все развитые страны распрощались еще в 1980-е годы, говорит Песков. Государство диктует свою повестку дня, а мировая технологическая революция требует совсем иного.
― Весь мир переживает революцию беспилотных летательных аппаратов, ― приводит Песков пример, ― а выпускник «Бауманки» берет в руки квадрокоптер и спрашивает, что с ним делать. А потом закупаем французские «Мистрали» и израильские беспилотники.
Большинство сильнейших технологических вузов мира ― частные. В США это MIT. В Мексике, чья экономика во многом близка России, сильнейший вуз ― Tecnológico de Monterrey. Он тоже частный и тоже технологический. В России сегодня нет ни одного сильного частного технологического вуза, а государственные вузы вместо того, чтобы инвестировать в рисковые проекты, пишут отчеты для Министерства образования, замечает Песков.
Почему онлайн?
Новое образование сегодня развивается за счет дистанционных форм. Сотни тысяч людей по всему миру учатся на онлайн-курсах MIT, Stanford и Yale. С недавних пор владельцы iPhone или iPad могут бесплатно учиться через iTunes U. Что в России? Кладбище неудачных проектов. Почему не получается создать сильную онлайн-программу? Песков уверен, что внутри бюджетного процесса это невозможно. Государство пока не понимает логику онлайн-образования, оно не умеет, оно медленное. Например, команду для такого проекта надо собирать по всему миру, тут нет трудовых книжек, и это вызывает у чиновников ступор.
Возможно, люди в России пока не готовы учиться в онлайне? Песков уверен, что это не так.
Какой-то элемент недоверия к образованию в онлайне есть, ― говорит он. ― Пусть это так, и к вам придут учиться не 20 млн человек, а 10 млн. Эффект все равно будет заметный. По мере развития IT учиться в онлайне смогут все больше людей. И уровень доверия будет возрастать. Шесть лет назад пожилые люди не подозревали о социальных сетях, а сегодня они все в «Одноклассниках», и они доверяют этому сайту. Изменения происходят моментально.
http://www.e-xecutive.ru/education/adviser/1615950/
http://www.e-xecutive.ru/education/adviser/1615950/
